Глава 11

Реабилитация

       От наркоза Влад очнулся уже в палате. Пощупал Член, он был перебинтован, не мягкий, но уже не стоял, а мирно лежал на бедре. В канале как будто пилили тупой пилой по живому, а на яйца вылили жуткую кислоту – они горели, как на сковородке. Владлен почему-то вспомнил китайскую казнь, когда приговоренному прищемляли яйца открытой дверью, потом медленно закрывали ее.
Аппетит исчез. Он через силу пил какой-то сок, пытался пить куриный бульон – ничего не лезло в желудок. Ровно пять суток Влад не заснул ни на минуту. После ночи халат, простыни и наволочку подушки можно было выжимать от пота. Скрючившись в три погибели, он преодолевал десять метров от палаты до лестничной площадки, где была курилка. Через три-четыре затяжки у сигареты дымился фильтр.
    Влад возвращался в палату на кровать. Когда лежал на кровати не шевелясь, боли стихали, и Владлен был на седьмом небе. Но стоило сходить на перевязку или в туалет, или просто сесть на кровать – китайская казнь повторялась. Обезболивающие уколы, которые делали перед сном, на какое-то время снимали боль, но сон не шел. Он стал глотать по три-четыре таблетки снотворного – бесполезно. Он чувствовал, как после снотворного сонная волна шла ото лба, по спирали, к затылку, потом замедляла движение и затухала совсем. По-видимому, боль нейтрализует снотворное.
    Резник при утреннем обходе, в первые дни после последней операции, молча щупал Член Владлена, внимательно смотрел на него и произносил единственное слово: «Перевязать».
    Через три дня вытащили трубку из канала. Боль в канале немного уменьшилась, но яйца все еще были прижаты дверью. Через каждые четыре часа делали по четыре укола в ягодицы и мышцы рук.
    Уже все живые места были исколоты. Лекарства не успевали рассасываться. Но что уколы по сравнению с «китайской казнью»?
    Почти каждый день с цветами приходила его любимая женщина, которая не входила в когорту его друзей-подруг, а была чем-то большим – Марина. Она вырывалась из многодетной семьи на пару часов, чтобы облегчить его страдания.
    Господи, какой родной она была Владлену в эти часы, – казалось, что они прожили всю жизнь вместе и не было 19 лет разлуки.
    Если не могла вырваться из семьи, Марина просила сестру навестить Владлена. Сестра знала тайну Марининой семьи и с каким-то благоговением ухаживала за Владленом.
    Каждый день приходила Саша. Приносила цветы и обед, сигареты. Мыла в палате полы, делала массаж травмированной ноги, той самой, что Влад повредил еще в молодости, когда при гололеде врезался на своем первом «жигуленке» в троллейбусную опору на скорости сто километров. И теперь нога периодически требовала массажа, без него она «дубела» – теряла чувствительность, появлялись боли.
   Раза два в неделю приходили сын с женой и внуком. Приносили еду, расспраши-вали о здоровье, рассказывали о своих делах и заботах. Внук ходил в платную секцию китайской борьбы – каратэ-до, ему присвоили белый пояс, он был очень горд этим. И даже в фойе, куда они обычно выходили поговорить, внук показывал свои достижения: поднимал ноги выше головы, резко выкидывал руки вперед и пытался что-то кричать, но отец напоминал про больницу, и внук, довольный, прижимался к деду.
    О, как иногда хотелось Владлену сказать сыну про сестру, что он не один на этом свете Карев, сын бы понял его. Но Влад дал слово Марине.
    После их посещения Владлен ощущал приток сил, ему хотелось жить. Цветы уже некуда было ставить: они стояли на тумбочке Владлена, на полу, на подоконнике, на соседских тумбочках.
   – Да, вьюноша, любят тебя женщины, – однажды сказал Резник, глядя на заставленную цветами палату.
    Владлен после ухода Резника оглядел палату: «Вот букет белых роз и пионы при-несла Марина, гвоздики – от детей и внука, подснежники от Саши». Даже Сергей однажды заскочил в палату с розой и бутылкой пива, продекламировав свой экспромт:

             Пиво рыжее с розой алой
             Я дарю тебе, чтоб стоял он.

     Хризантемы от сестры Марины. Она тогда обняла Владлена и нежно поцеловала:
     – Помни, мы обе любим тебя.
    Влад вспомнил Анжелику. Она перед его операциями вышла замуж и укатила куда-то под Москву, ближе к столичным поэтам. Влад читал подборку ее стихов с большим ее портретом в «Литературной России». Она бы непременно его навестила. Цветы напомнили ему презентацию Анжеликиной книги.
            О, какая была презентация!